Внешняя политика КНР за июль-август характеризуется как активная, произошел ряд значимых событий. Стоит отметить рост военного сотрудничества между Россией и Китаем, а также негативные тенденции в американо-китайских отношениях, введение новых тарифов и ответ КНР.
Во внутренней политике необходимо уделить внимание экономике и ситуации в Гонконге, где продолжаются протестные акции, которые, судя по событиям, приближаются к конечной стадии.
Внешняя политика
Россия – Китай
В июле-августе в двухсторонних отношениях произошло несколько событий:
- Было опубликовано распоряжение российского правительства о начале проведения переговоров с КНР о подготовке нового соглашения о сотрудничестве в военной сфере.
- Состоялось первое российско-китайское совместное патрулирование дальних бомбардировщиков над Японским морем.
- Россия предложила Китаю закупить дополнительную партию новейших истребителей Су-35.
Кроме того, китайские подразделения снова примут участие в российских военных учениях “Центр-2019”.
США – Китай
В прошедшие два месяца в американо-китайских отношениях доминировали негативные тенденции. К началу августа постепенно стал пропадать “эффект встречи” двух лидеров в Осаке. Кроме недовольства американского президента касательно объема закупок сельхозпродуктов и фентанила, 5 августа Минфин США присвоил статус валютного манипулятора Китаю. Причиной стало снижение курса Народным Банком Китая до 6,9225. Сейчас обменный курс находится в районе 7,15 юаня за доллар США.
13 августа власти США объявили о введении новых дополнительных 10-процентных пошлин на 300 млрд. долларов США в два этапа – 1 сентября и 15 декабря (решение было принято несколько позднее). Впоследствии КНР в ответ ввел дополнительные пошлины 5 и 10 процентов на американские товары стоимостью 75 млрд долларов, а также вернул 25-процентные пошлины на автомобили из США и 5 процентные – на автомобильные компоненты из США. Комментируя это, президент США пообещал еще больше поднять пошлины.
К концу месяца Министерство торговли КНР заявило, что не будет зеркально повторять американских мер.
Министерство торговли США разрешили ряду компаний продолжить сотрудничество с Huawei до 18 ноября.
В свете протестов в Гонконге стоит указать, что отношения США и Гонконга строятся на основании “Hong Kong Policy Act” от 1992 года и ограничения, распространяемые на КНР, не действуют на Гонконг (то есть можно торговать технологиями и т.д.). Соответственно, в случае нарушения самостоятельности (или то, что можно считать нарушениями) Гонконга, США может распространить санкции и на город.
Внутренняя политика
光復香港. 時代革命 (один из главных лозунгов протестующих в Гонконге)
Минувшим летом ключевым вопросом внутренней политики стали протесты в Гонконге, на которых звучали как требования об отмене закона об экстрадиции, так и полноценная критика КНР, формула “одна страна – две системы” (一国两制), а также призывы к независимости Гонконга.
Что произошло: по законодательству Гонконга выдача преступников в КНР и территории, считающиеся ее частями (то есть с Макао и Тайванем), была невозможна. После инцидента на Тайване (молодой человек убил свою девушку, но к моменту выдвинутых против него обвинений вернулся в Гонконг, что сделало его задержание невозможным) правительство Гонконга решило внести ряд поправок, которые позволяли бы осуществлять такую выдачу.
Изначально законопроект предусматривал выдачу по большому спектру обвинений (минимальный порог выдачи – от трех лет тюремного наказания и выше, включая статьи о финансовых махинациях, контрабанде и уклонении от уплаты налогов), однако далее был изменен (минимальный порог выдачи – от семи лет тюремного наказания, 37 статей выдачи). Отсутствовали так называемые “политические статьи”.
После возращения в КНР в 1997 году Гонконг стал играть роль “финансовых ворот” Китая, из которых можно было вводить и выводить капиталы, и имел ряд негласных привилегий в работе с материком (они, со временем, постепенно снижались). Это создало целую финансовую инфраструктуру, которая могла пострадать от введения этого закона.
Что требуют протестующие: изначально – отмены законопроекта в любом виде. Жители Гонконга и работающие китайские и иностранные предприниматели увидели в законопроекте угрозу бизнесу и себе. Первые протесты собрали до 2 млн. человек (при населении около 7.4 млн.). К утру 4 сентября основные требования сводятся к 5 пунктам:
- Отзыв законопроекта
- Отказ от рассмотрения протестов как “бунта” (наказание может достигать десяти лет лишения свободы и выше)
- Создание комиссии по расследованию действий полиции
- Освобождение всех задержанных во время протеста
- Роспуск действующего парламента и назначение перевыборов, куда будут допущены все кандидаты.
Часть протестующих от первоначальных требований отмены закона перешли к критике КНР и требованиям о независимости Гонконга.
Социальная база протеста: более широкая, чем в “революцию зонтиков” в 2014 году. Из-за того, что законопроект мог коснуться многих жителей Гонконга, в протесте принимают участие от школьников до людей пожилого возраста; разных социальных групп – от католиков до представителей бизнеса (к примеру, основатель газеты Pingguo Джимми Лай (黎智英)).
Как протестовали: кратко – высокие технологии против высоких технологий. Однако параллельно с ними широко использовались “традиционные инструменты” протеста и противодействия.
Протест характеризуется высоким уровнем самоорганизации. Протестующие используют ряд приложений, таких как Uber, Tinder, Pokémon Go, Air Drop, LIHKG (гонконгский аналог Reddit), чаты и геочаты (чаты по месту пребывания) в Telegram, не по назначению, а для координации своих действий. В первую очередь для того, чтобы избежать полиции (сами протестующие сравнивают себя с водой –растекающейся везде и не имеющей форму). Также для этого существует специальный язык жестов.
Telegram постепенно становится основным мессенджером протеста. Разработчики Telegram анонсировали возможность открепить мессенджер от номера телефона, что позволит скрывать свои данные. Для большей анонимизации протестующие используют несколько аккаунтов и несколько телефонов, ценятся также новые аппараты.
Несмотря на отсутствие лидеров, как заявляют сами протестующие, на лицо признаки организации. У них имеются свои медики, помогающие тем, кто получил травмы или же пострадал от газа. Кто-то ведет чаты в Telegram, и как заявляют в Пекине, часть протестующих получает “зарплату” за участие в протесте (по ссылке – через свидетелей рассматривается протест с точки зрения Пекина).
Протестующие используют специальную экипировку, фотографии которой легко найти в интернете. Считается, что она помогает бороться против систем распознавания лиц и полицейского газа. Против полиции используются камни, яйца, биты, лазеры, зонтики. “Осаде” подвергаются полицейские участки (их стали завешивать тканью и ограждать) и государственные учреждения. Для мобильного перемещения протестующие используют городское метро.
Полиция из-за того, что улицы часто перекрыты, реагирует достаточно медленно. Использует газ, резиновые пули, несколько дней назад впервые было применено боевое оружие для стрельбы в воздух. Полиция достаточно жёстко реагирует на тех протестующих, которые демонстрируют агрессию (в Гонконге проходит большое количество мирных протестов) – их преследуют даже в метро. На данный момент арестовано около 900 человек.
Во второй половине августа полиция стала рассылать локальные смс-сообщения, предупреждая о своем появлении. 31 августа полиция использовала водометы с краской. В толпе протестующих также используются агенты. Кроме того, привлекаются неформальные объединения для борьбы с протестующими.
21 июня произошел инцидент на платформе станции “Юэньлун”, когда люди в белых футболках нападали на всех, кто был одет в черное (цвет протеста). Считается, что это были действия пропекинских группировок. Акция людей в белых футболках в таких масштабах была единичной.
На ряде видео, где полиция использует силу против протестующих, заметна слабая подготовка силовых органов (к примеру, один или несколько полицейских оказываются окруженными толпой протестующих).
Реакция Пекина: изначально власти в Пекине не освещали протест, зачем стали реагировать на акции, направленные против КНР. Далее официальные лица КНР характеризовали выступления как протест “с признаками цветных революций”, называли произошедшее терроризмом (повод еще раз задуматься о трактовке терроризма в КНР), а затем говорили уже о цветной революции и вмешательстве дипломатов из США.
Пекин использует непрямые методы давления. В частности, на бизнес. После отставки главы авиаперевозчика Cathay Pacific за поддержку протеста, бизнесу стало необходимо выбирать сторону в протестах. Теперь компании рекомендуют своим работникам не участвовать в протестах.
В августе Пекин анонсировал гонконгскую “банду четырех”, куда вошли: Джимми Лай, Энсон Чан, Мартин Ли, Альберт Хо. 4 сентября глава правительства Гонконга Кэрри Лам объявила отзыв закона об экстрадиции.
Экономика
Во второй половине августа министр финансов КНР Лю Кунь представил экономическую статистику. Доходы бюджета за первые 7 месяцев выросли за 3.1 процента против 10 процентов роста в 2018 г. Расходы, наоборот, выросли до 9,9 процентов против 7.3 процентов в прошлом году. Государственным органам была дана рекомендация сократить ненужные расходы. Немного раньше Лю Кунь указал на необходимость экономии.
Во второй половине августа Госсовет КНР анонсировал создание 7 новых зон свободной торговли. Они будут располагаться в провинциях Гуанси, Хэбэй, Хэйлунцзян, Цзянсу, Шаньдун, Юньнань. Гуанси и Юньнань для развития экономических отношений с Юго-Восточной Азии, Хэйлунцзян – для России, Цзянсу и Шаньдун – для Южной Кореи и Японии, Хэбэй – для развития медтехнологий и ускорения в экономической зоне Цзин-цзинь-цзи (зона Пекина, Тяньцзина и провинции Хэбэй).
В конце августа вице-премьер КНР Лю Хэ, находясь в Чунцине, выразил мнение, что Китай ждет инвестиций со всего мира, в том числе из США (中国欢迎世界各国包括美国在内的企业在华投资和经营).
Вывод
Во внешней политике за проведшие два месяца необходимо отметить два направления.
Отношения с Россией. Ввиду ухудшающейся динамики отношений с США, КНР хочет увеличить взаимодействие и обмен опытом с Россией. Кроме того, это позволит двум странам более уверенно противостоять США.
С 1993 года (или 2001 года) отношения между странами, как и ситуация в мире, существенно изменились, что требует некоего договорного оформления, фиксации нынешнего уровня “доверия” на бумаге. Но это не значит, что страны начнут защищать интересы друг друга – речь скорее идет о взаимной поддержке.
Основная причина сближения – реактивная, то есть противодействие США, но есть и собственная повестка, которую необходимо развивать, в первую очередь для качественного укрепления отношений.
Китай получает возможность кооперировать с высокоразвитой, в военном отношении, страной. Для России преимуществ больше. В новом договоре вряд ли будут “жесткие” (обязательные для выполнения) пункты. Россия наконец начнет занимать позицию третьей страны в треугольнике Россия – США – Китай и обретет возможность получать выгоды от развивающегося соперничества Вашингтона и Пекина.
Отношения с США продолжают ухудшаться, хотя в Пекине не рассматривают торговые противоречия как полноценный конфликт, предпочитая говорить о трудных переговорах или о трениях (贸易摩擦). Но нужно отметить рост числа тех, кто рассматривает это как конфликт.
Преимущества авторитарной системы с сильным лидером и проведенным отсеиванием элит в том, что такая система более приспособлена к издержкам, в том числе экономическим. Демократическая система с открытой конкуренцией – намного меньше способна терпеть издержки, особенно с коротким избирательным циклом. Ввиду этого соревнование по “поднятию пошлин” с КНР на короткой дистанции, когда важен краткосрочный эффект – попытка сохранить хорошую мину при плохой игре от США и неэффективная стратегия.
Мейнстримом для экспертного мнения сегодня является то, что Д. Трамп в итоге заключит сделку перед выборами. Нынешнее поднятие тарифов – попытка поднять ставки, и один из приемов Д. Трампа. Однако заключение сделки в любом ее виде не изменит того, что конфликтный потенциал – конкретно для Д. Трампат – перешел ту стадию, когда продолжить конфликт выгоднее, чем искать его решения. Даже если Трамп проиграет выборы – следующему президенту будет сложно воздержаться от конфликта с КНР. На кону лидерство США.
Китайцы продолжают попытки снизить издержки от конфликта с США за счет внутренних ресурсов (новые торговые зоны, преодоление провинциального протекционизма и т.д.). Однако экономическая статистика все же показывает негативную динамику. Далеко не критичную, а для авторитарной системы с нынешним запасом прочности – вовсе незначительную. США сделка нужна гораздо больше.
В целом Д. Трампу не повезло иметь дело с Китаем Си Цзиньпина. Если бы нынешний президент США противостоял Китаю Ху Цзиньтао, ситуация складывалась бы иначе.
Решение о снижении курса валют может говорить как о смене тактики, так и о том, что у КНР есть ряд инструментов, которые они еще не использовали – еще не пришло их время. Краткосрочные издержки от снижения курса – в первую очередь имидживые, но Китай всячески пытается нивелировать их другими инструментами. Например, переговоры с Японией и Южной Кореей о новом торговом соглашении, экономические зоны специально под страны, снижение тарифов для некоторых государств и т.д.
Ситуация с протестами в Гонконге несколько глубже, чем попытка принятия законопроекта об экстрадиции. Гонконг входил в КНР с особым самопозиционированием и самовосприятием и составлял почти 20 процентов от экономики КНР 1997 года.
Если гонконгская идентичность так и осталась некитайской, то экономическая ситуация резко поменялась. КНР разбогател, как и находящийся напротив Шеньчжень. Каждый год примерно 50 тысяч китайцев с материка поселяются в городе, скупая бизнес и дорогую недвижимость. Если в 1997 году вхождение Гонконга связывали с либерализацией Китая, то к 2019 году можно констатировать, что это было возращение в состав КНР (香港回归).
Протест (香港反送中示威) ожидаемо быстро перешел от критики законопроекта об экстрадиции (引渡法) к критике КНР и требованиям о независимости Гонконга.
КНР не будет подавлять протест методами 30-летней давности, ведь дело не столько в имидже, сколько в том, что картинка танков на улицах сюрреалистична. Да и планировка улиц Гонконга делают эту идею максимально неэффективной.
Высокие технологии, которые используют протестующие, успешно нивелируются властями. Во-первых, недавно был арестован один из администраторов Telegram-канала, который координировал действия протестующих. Тем самым был дан знак о том, что использование Telegram не гарантирует анонимность. Второе – вера протестующих в то, что маски и сокрытие лица помогут скрыться от системы распознавания, судя по всему, оказалась лишь временной. Аналитикам лишь потребовалось больше времени, чтобы сопоставить черты лица, походки, манеры жестикуляции и ряд других характеристик, для того, чтобы вычислить самых активных (всех вычислять не надо, нужно выбить лишь лидеров).
Бизнес, который изначально был одной из ведущих сил протеста, поставили перед выбором: работа с КНР и прибыль или же дальнейшая поддержка протеста.
Попытка использовать пропекинских активистов оказалась крайне неэффективной – судя по всему, перед властями стояла задача не допустить дальнейшего разрастания насилия и ограничить его в существующих рамках, сделав ставку на усталость населения от протеста.
Анонсированный утром 4 сентября отзыв законопроекта выполнил две цели. Во-первых, отправить школьников и студентов обратно в учебные заведения, во-вторых – вывести из протеста основные группы протестующих.
В этом прослеживается китайское виденье мира – усилие нужно направить в необходимый момент времени, когда сложится нужный момент, задача – увидеть его, предвосхитить. Оставшиеся радикально настроенные протестующие будут либо арестованы, либо запуганы (аналитикам нужно было время, чтобы распознать их). Далее полиции будет гораздо проще справиться с локализацией протеста.
Вряд ли властям Гонконга удасться полностью подавить протест к 1 октября, и тогда в дело могут вступить полицейские с материка. Несмотря на их подготовку, проблемы могут стать еще больше. Эта мера вызовет лишь всплеск насилия, как в примере с пропекинскими активистами в белых футболках. Сработает и коллективная мысль “пришли враги и наших бьют”, что только поднимет уровень протеста. Эффективнее угрожать протестующим, ведь, как верно указывал Т. Парсонс, мы боимся не самого насилия, а возможности его применения.
Логика авторитарной системы потребует наказать виновных. Очевидной жертвой выглядит нынешняя глава исполнительной власти Гонконга – Кэрри Лам (особенно если КНР все-таки применит силу) и новая “банда четырех”.
Касаемо самого позиционирования протеста – он очень быстро перешел к антикитайской (антиматериковой) направленности. Цели стали деструктивными – в КНР не пошли бы на независимость Гонконга. Соответственно, у протестующих нет никакого конструктивного виденья будущего, кроме как уехать на Тайвань или в США, и оттуда осуждать партию и господина Си.
С другой стороны, отсутствие позитивной повестки для Гонконга в рамках концепции “одна страна – две системы”, кроме как стать обычным китайским городом, рано или поздно радикализировала протест (и еще как минимум один раз станет причиной недовольств в городе). Это повод задуматься, что Китай может предложить в рамках этой концепции Тайваню (решение самого острого вопроса с жильем может помочь Партии набрать вес среди тех, кто будет жить в Гонконге).
Экономические изменения, произошедшие за последние 22 года, будут и дальше закрепляться властями КНР. Кроме проекта “Большого залива”, Пекин может начать переносить экономическую архитектуру Гонконга в Шеньчжэнь (уже реализуется). Естественно, с потерями, но Гонконг из-за протестов и так уже несет убытки, а часть компаний и так уходят в Шанхай. Почему бы им не переехать в Шеньчжэнь – если, по сути, географически эти города уже смыкаются.
Международные последствия остаются самыми болезненными для Пекина. Во-первых, история Китая, КПК и лично Си – это история успеха. События в Гонконге воспринимаются как слабость, а на Востоке слабость и силу оценивают иначе. Во-вторых, потеря значения финансового центра и точки бизнес-входа в Китай. В-третьих, в контексте американо-китайского торгового конфликта Гонконг рассматривается как “болевая точка” КНР.
В конце стоит отметить нарастающий уровень энтропии (неизвестной информации о системе), который в целом присущ современному Китаю.
П. Прилепский