Вот уже второй раз после президентских выборов в Иране витает противоречивая аура восторга по поводу победы Хасана Рухани. В 2013 г. атмосфера несколько отличалась – счастье, что наконец ушел Ахмадинежад, уведя за собой своих неоконсерваторов и «уклонистов». Счастье, что не одержал победу переговорщик по ядерной программе Саид Джалили, с поощрения западных медиа позиционирующийся как фаворит духовного лидера. Счастье увидеть новое правительство «умеренных» политиков, пришедших на выборы под лозунгом надежды и при поддержке тяжеловесов-прагматиков и реформистов в лице бывших президентов Хашеми-Рафсанджани и Хатами.
На волне эйфории немногие желали заострять внимание на политическом прошлом Хасана Рухани как важного функционера в различных профундаменталистских по своему составу и ориентации структурах; казалось, пришли перемены. Остальное мы уже знаем, перемены не торопились наступать, сдерживаемые институциональными скобами, противодействием консерваторов, несоответствием ожиданий и обещаний реальности, в общем, свободой маневра, которой у президента Ирана как у института власти вообще немного. Не исключение и Рухани – человек, вышедший из системы, и, несмотря на намерения осуществлять реформы на благо народа, в рамках этой системы и действующий.
Обещание разрешить ядерный вопрос, нависающий с начала 2000-х и особо обременительно – с 2012 г., когда санкции были введены против энергетического сектора Ирана, Рухани вместе с бодрой командой главы внешнеполитического ведомства Мохаммадом Джавадом Зарифом выполнил. Но во-первых, это, конечно же, не решило структурных проблем экономики, которые становились все ярче на фоне санкций. Во-вторых, не все санкции были сняты разом, тем более, что новая администрация США теперь обратила еще более пристальное внимание на ракетную программу Ирана (за неимением ядерной и «опций на столе» в связи с ней). В-третьих, даже при теоретически снятых санкциях, фактически реализация оказывалась не всегда возможной, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Например, инвестировать в Иран в крупных объемах стало возможно, но осторожность европейских инвесторов, группами направившихся в Иран, дала в результате ограниченное количество проектов на выходе. Возврат Ирану права пользования системой SWIFT не означал немедленного потока волонтеров из числа европейских банков выступить в качестве посредников. И хотя национальный банк провел показательные операции с использованием SWIFT, на практике сарафи-обменники, работающие по системе хавала, по-прежнему представляют собой более надежный способ проведения денежных операций, где один из контрагентов находится за границей. «Надежда» из лозунга нового правительства постепенно испарялась по мере того, как становилось понятно, что к лучшему изменилось немного, даже после условного «открытия Ирана миру».
Во второй для Рухани предвыборной кампании «умеренным» пришлось сложнее – в этот раз нужно было отвечать за предыдущие четыре, пожалуй, не очень успешных года. Как в своем паблике в Instagram едко отметил Ахмадинежад: «Вот вы, господин президент, предыдущие четыре года говорили, что все проблемы созданы командой предшественника. А теперь ошибочка выйдет-с – предыдущий президент-то вы!». В самом деле, последствия провальных проектов Ахмадинежада, возможно, не удастся вычистить и за два президентских срока, даже если бы вместо Рухани кресло занял покойный Рафсанджани. Но Ахмадинежад теперь, по сути, сам себе партия – организует и мобилизует сторонников, которых, на удивление внешнего наблюдателя, не так мало, тем более при тех финансах, что он, видимо, успел аккумулировать за свой президентский срок. Так что критика в адрес Рухани поступает от этой группы ударной волной, и на прошедших в мае выборах возымела свой успех. Во-первых, кандидат от консерваторов и глава фонда Астан-е Разави-е Кодс Эбрахим Раиси набрал более 15 миллионов голосов (39%), что довольно много из 40 миллионов, явившихся на избирательные участки, и даже 56 миллионов, обладающих пассивным избирательным правом, а также по сравнению с результатом победителя в лице Рухани с его 22 миллионами голосов (59%). Раиси, как и другие кандидаты, не предлагал четкой предвыборной программы, что было вполне заметно во время трех раундов дебатов кандидатов в президенты. Он, как и его коллега по партии Галибаф, пришел раскритиковать администрацию «умеренных», а помимо этого представить консерваторов, выступить подразумеваемым фаворитом рахбара и, по слухам, запущенным аффилированным с Корпусом стражей исламской революции (КСИР) печатным органом, познакомить публику со своей кандидатурой возможного преемника духовного лидера. Само то, что подобный кандидат набрал такое внушительное количество голосов, дает повод задуматься – в чем же заключаются чаяния иранского народа? Предположим, что часть из этих 15 миллионов – те, что голосовали не за Раиси, а против Рухани как недовольные результатами реализации Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), но таких в этой массе все равно не критическое большинство. Борьба консерваторов с реформистами/умеренными в экономическом смысле стала столкновением концепций управления национальным капиталом: стоит ли их отдать в распоряжение народа, раздать нефтяные доходы на стол каждой семье и вводить меры поддержки нуждающихся, или такая социальная политика – неразумный путь к трехэтажной инфляции, и капитал должен находиться в руках исключительно умелых управленцев, самостоятельно решающих социально-экономические проблемы страны.
Одна из самых острых проблем на сегодняшний день – занятость населения. За четыре года с ней не справился Рухани, а на прошедших дебатах кандидаты щедро обещали проблему решить, создав тысячи новых рабочих мест. По официальной статистике в стране 11% безработных, по неофициальной – в три раза больше. В реальности ситуация неутешительная: молодые люди с высшим образованием находятся в поисках работы и часто вынуждены работать не по специальности или искать работу вне Ирана.
Из позитивного – расширение медицинских услуг, которые можно получить по программе государственного страхования и улучшение международного образа Ирана, которое, однако, не принесло быстрых дивидендов.
Если выборы подали сигнал о серьезном столкновении двух лагерей, консерваторов и реформистов/умеренных, то теракты 7 июня в мавзолее Имама Хомейни и иранском парламенте, помимо трагического эффекта, предоставили консерваторам дополнительный повод для критики команды Рухани. Более того, версия о внутренних организаторах (в противоположность Исламскому государству (ИГ), запрещенному в России) как манифест разгоревшейся войны между двумя лагерями также высказывалась. Стоит отметить, что несмотря на подборки истории терактов в Иране, приводимые в СМИ, трагедия такого масштаба стала знаковой. Иран долгое время оставался спокойным островком в море окружающего его хаоса, несмотря на угрозы, исходящие со стороны соседей и ИГ. Основная масса терактов пришлась на неспокойный регион Систан и Белуджистан, и часть инцидентов порой оставалось предметом внутрирегионального, а не национального масштаба. Но чтобы подобное произошло днем в высоко охраняемых учреждениях столицы, такого, пожалуй, не случалось с 1981 г., когда на заре революции еще проявляла активность Организация моджахедов иранского народа (ОМИН).
Однако не стоит переоценивать всенародный шок – все довольно быстро вернулось к нормальному режиму жизни, тем более в регионах. Остался политический повод для критики Рухани, и нужно будет смотреть, чем она закончится к концу его второго срока и что он успеет сделать за следующие четыре года. Пока же не стоит делать выводы из радостных фотографий с улиц городов, празднующих победу Рухани – многие все-таки уверены, что в этот раз страна опять выбирала по принципу «наименее худший кандидат» из всех остальных.
Ю.Свешникова